Живые мертвецы в Далласе - Страница 6

Я приподнялась на цыпочки и поцеловала его в изуродованную шрамом щеку, стремясь показать, что не боюсь. И тут же подумала, что не совсем откровенна. В определенных обстоятельствах я бы не просто предпочла остерегаться его, но могла бы и действительно испугаться.

Терри повязал один из белых поварских фартуков и пошел открывать кухню. Остальные вернулись к работе. Мне недолго оставалось обслуживать столы, так как в шесть предстояло идти готовиться к вечерней поездке в Шривпорт с Биллом. Было неудобно перед Сэмом, который явно собирался заплатить мне за сегодняшнюю бездеятельную смену. С другой стороны, уборка на складе и в его кабинете тоже чего-то стоила.

Когда полиция открыла наконец стоянку, посетители хлынули таким мощным потоком, на какой только способен некрупный городок вроде нашего. Энди и Порция были среди первых, и я видела, как Терри выглянул поприветствовать кузенов. Они помахали ему; он поднял большой палец в знак того, что заметил, и снова исчез в кухне. Я подумала: интересно, насколько близким родственником Терри приходится парочке на самом деле. Их двоюродным братом он оказаться не может, в этом я была уверена. Конечно, легко привыкаешь называть кузеном, тетей или дядей человека, в кровном родстве с тобой не состоящего вовсе. Когда мои родители погибли во внезапном наводнении, смывшем их машину с моста, подруга моей матери старалась приезжать к нам с бабушкой каждую неделю-две, и всегда с каким-нибудь подарком для меня. Всю жизнь я называла ее тетей Полли.

Я подавала гамбургеры, салаты, полоски куриных грудок — и, конечно, пиво, — отвечала на вопросы посетителей, если находила время, и все это продолжалось, пока ноги мои не начали неметь. Я посмотрела на часы. Пора. В уборной я нашла Арлену, свою сменщицу и подругу. Ее огненно-рыжие кудряшки (на два оттенка краснее в этом месяце) были собраны в аккуратный пучок на затылке, а узкие брюки давали миру понять, что она потеряла не меньше семи фунтов. Арлена была замужем четыре раза, а сейчас пребывала в поиске жертвы номер пять.

Мы пару минут поговорили об убийстве, я обрисовала ей обстановку в зале, затем подхватила в кабинете свою сумочку и побежала к задней двери. Еще не совсем стемнело, когда я подъехала к своему дому, примерно на четверть мили углубленному в лес возле малоиспользуемой окружной дороги. Это было старое здание, некоторым частям которого исполнилось больше ста сорока лет, но оно так часто перестраивалось, что на довоенную постройку не походило. В любом случае то был старый фермерский дом, доставшийся мне от моей бабушки, Адели Гейл Стакхаус, и я ревностно хранила его. Билл не раз предлагал мне перебраться к нему, в особняк на холме через кладбище, но я не хотела покидать семейное гнездо.

Я скинула костюм официантки и открыла шкаф. Когда мы ездили в Шривпорт по вампирским делам, Билл предпочитал видеть меня принарядившейся. Причины этого я едва ли понимала: он решительно не хотел, чтобы кто-то начал за мной увиваться, но считал совершенно необходимым предъявлять меня в «Клыкочущем веселье», вампирском заведении для туристов, в лучшем виде.

Мужчины…

Я никак не могла остановить на чем-то свой выбор, и потому нырнула в душ. Поездки в «Клыкочущее веселье» всегда давались мне нелегко. Вампиры, хозяева бара, были частью некоей закрытой структуры власти, и когда они узнали о моем таланте, я стала для них желанным приобретением. Только решительное проникновение Билла в эту систему гарантировало мне безопасность, возможность жить там, где я хотела, и работу по собственному выбору. Но платой за эту безопасность стала обязанность являться по их призыву и служить при них штатным телепатом. Дело в том, что их генеральная линия требовала более гуманных методов по сравнению с теми, что они использовали ранее (то были в основном пытки).

Подставив спину под тугие струи горячей воды, я сразу почувствовала себя лучше.

— Мне присоединиться?

— Черт побери, Билл! — Мое сердце едва трепыхалось, пришлось прислониться к стене.

— Извини, милая. Ты не слышала, как открылась дверь?

— Проклятье, нет. Ты что, не можешь на входе крикнуть что-то вроде «Дорогая, я дома»?

— Извини, — повторил он — не слишком искренне, впрочем. — Тебе потереть спинку?

— Нет, спасибо, — прошипела я. — У меня не то настроении.

Билл ухмыльнулся так, что стали видны его клыки, и задернул занавеску.

Когда я вышла из душа, более или менее скромно обернувшись полотенцем, он раскинулся на моей кровати. Ботинки аккуратно возлежали на маленьком пуфике рядом с туалетным столиком. Его наряд состоял из брюк цвета хаки, темно-синей рубашки с длинными рукавами, носков под цвет рубашки и начищенных мокасин. Темно-каштановые волосы были зачесаны назад, а длинные бакенбарды выглядели довольно старомодно.

В общем, они и были старомодны — настолько, что далеко не все могли себе это представить.

У Билла высокие изогнутые брови и классический прямой нос. Его рот напоминает о греческих статуях — по крайней мере, о тех, что я видела на картинках. А умер он через несколько лет после Гражданской Войны (или Войны Северной Агрессии, как ее всегда называла моя бабушка).

— Какие планы на ночь? — спросила я. — Дела или удовольствия?

— Быть с тобой — всегда удовольствие, — проговорил Билл.

— Зачем мы едем в Шривпорт? — От меня не отобьешься уклончивыми ответами.

— Нас призывают.

— Кто?

— Эрик, конечно.

Теперь, когда Билл получил пост следователя Пятого района, он был в подчинении у Эрика — и под его защитой. Это означало, как объяснил Билл, что любой напавший на него будет иметь дело с Эриком, а также что все его, Билла, имущество было завещано Эрику. Включая и меня. Я не пребывала в восторге от того, что значусь в списке имущества Билла, но это было лучше, чем некоторые альтернативы.